Дорогой мой Грязнозлоб!
Получив твоё последнее письмо, я нахожусь в замешательстве от того, о чём оно не говорит. Не упоминаешь, значит, ни единым словом? Я не дурак, чтобы верить всей этой болтовне Тяп-ляпа. Но, пожелав найти в твоём письме не столь драматичный рассказ о случившемся, я не нашёл ничего. Должен ли я сделать вывод, что ты не понял, насколько серьёзна сложившаяся ситуация?
Тяп-ляп, насколько у него хватило времени, рассказал о том, что его пациентка «высказывалась» насчёт своей матери, то есть, выдавала такие непристойности, такие сочные злословия, такие изысканно украшенные сплетни, что пальчики оближешь. И вдруг вмешался твой человек, предположив, что, возможно, она «слегка преувеличивает», что, возможно, ей не следовало бы испытывать таких чувств.
Преувеличивает? Не должна испытывать таких чувств? Племянник, другие были там и видели всё это. Где же был ты? Ведь, если бы не годы идеологической обработки, она могла бы воспринять эти слова всерьёз. Только представь себе: труд не одного десятилетия пошёл бы насмарку. К счастью, твой дядя повернул руль, перенаправив её злобу на твоего человека, и предотвратил кораблекрушение. Толпа лишь сочувственно кивала, когда она обрушилась на него с критикой. И твой человек, загнанный в угол, одинокий и смущённый, быстро спрятался за извинениями. Но ничего этого нет в твоём отчёте.
Человек, находящийся под твоим присмотром, пришёл к убеждению, что он может – и должен! – контролировать (и даже воспитывать?) свои чувства. Эту вспышку необходимо немедленно погасить! Об этом знали прошлые поколения, и сколько же хлопот доставило нам это знание. Мужчины и женщины, для которых мерилом чувств не являются чистейшие, незамутнённые инстинкты. Меня пробирает дрожь, когда я вспоминаю те времена.
Нет, нет, и ещё раз нет! Нынче построен новый храм, рукоположены новые священники, и установлены новые святыни. Поистине, создана новая религия, центром которой являются они сами и их чувства.
Из эмоций получаются замечательные боги
Эмоции, Грязнозлоб, должны владеть разумом, а не разум – эмоциями. И ни в коем случае не Враг – ими обоими. Нам претит зрелище того, как любое создание, тем более, порученное нам, уступает удушающим требованиям Врага. Не то, чтобы Он не считался с их эмоциями – если бы только это! Но Он также знает о власти чувств и намерен использовать их в Своих целях, для Своей славы, что для нас так ненавистно.
Какой другой владыка столь упорно настаивал бы на том, чтобы управлять даже и чувствами своих подданных? Он указывает, чего им бояться (и не бояться), что презирать (и что – нет), о чём беспокоиться, на что гневаться, чем восхищаться, что более всего любить и так далее, и тому подобное. Слава нашему преисподнему отцу за то, что освободил нас от этих оков.
Племянник, никогда не забывай о дистанции, разделяющей нас:
Нам нужны питомцы; Врагу – люди.
Котята, которые мурлычут, если почешешь у них за ушком, эмоциональные щенки, виляющие хвостиками, если почесать им животик, – такими мы их любим. Они гордятся технологическими новшествами, прогресс сделал их самонадеянными. Но при этом, сегодня управлять большинством из них легче, чем когда-либо ранее.
Мы обильно сеяли: через их школы и СМИ, через разнообразные философские концепции, через принятую без рассмотрения предубеждённость против «объективной истины» и «великих повествований» – и уже начинаем пожинать плоды всего этого. Людей, этих зверушек, так легко спровоцировать и так трудно усмирить. Они непокорны никаким властям и нетерпимы к противоположным догмам (особенно к тем, источником которых является Враг).
Эти зверушки досыта накормлены слоганами и трендовыми настроениями, и всем этим они напитались на день заклания. Инстинкты, Грязнозлоб, инстинкты.
Нам нужны личности, Ему – копии.
Враг, по Своей неспособности к творчеству, хочет привести их к отвратительному послушанию. Он желает вылепить из них образ Своего Сына, так чтобы они стали снующими повсюду маленькими Его копиями. Может ли даже само небо оказаться более невыносимым? Конечно же, Он притворяется, что завоёвывает их, что делает их такими, «какими они изначально должны были быть». Но мы-то лучше кого-либо иного распознаём пропаганду, сталкиваясь с ней.
Зато мы любим их таких, какие они есть. По сути, мы желаем, чтобы они больше становились похожими на самих себя. Мы хотим, чтобы они самоактуализировались, чтобы давали полную власть своим естественным выражениям, своей подлинной сущности, чтобы всегда были исключительно такими, какие они есть. Ведь – и до этого за всё время додумалась лишь горсточка людей – они рождаются нашими, а не Его. И мы желаем, чтобы они кончили так же, как и начали: нашими детьми, нашими последователями, нашей пищей.
Нам нужна толпа, Ему – церковь.
Грубые страсти, как ты, возможно, заметил в последнее время, более всего полезны в группах. Находясь в стаде, они идут туда, куда никогда не пошли бы в одиночку. А стихийные массовые движения всегда лучше всего служат разрушительным целям. Так что, посредством полуправды, тщательно разработанной в нашей штаб-квартире, мы приводим их в движение, пасём их и подстрекаем. А потом подаём им спичку. Когда ими движут чувства, а не мысли, наш дух, а не Его, тогда толпы в скором времени становятся чудовищными.
Потенциал толпы следует учитывать в полной мере. Разве не возбуждённый народ совершил самое прекрасное дело в истории человечества? Под влиянием момента и во внезапном порыве чувств кое-кто из зрителей взревел вместе со всем адом: «распни Его, распни Его!»
Заставь его Чувствовать
Их чувства от самого рождения являются львами, которым следует давать волю, а не домашними питомцами, чтобы их дрессировать. Человек, находящийся под твоим присмотром, пришёл к противоположным убеждениям. Немедленно возврати его к основам учения. Заставь его Чувствовать.
Чувства – это я сам. Проигрывай эту мысль снова и снова. Отождестви то, кто он есть, с тем, что он чувствует, а не с тем, что он думает, во что верит или к чему принадлежит. Ощутить острый гнев и не выразить его – значит не выразить себя самого. А ты ведь знаешь, как ненавидим мы отсутствие аутентичности.
Возьмем, к примеру, эту зверушку – подопечную Тяп-ляпа. Когда твой человек прервал её восхитительно ядовитый монолог, всё, что она услышала, – это: «не будь такой, какая ты есть». Она восприняла это как неприятие её самой, а не её чувств. В её понимании это одно и то же. И для осуществления наших целей так и должно быть.
Чувства на меня находят. Учи его тому, что эмоциональное возбуждение находит на людей. Следовательно, люди фактически не должны рассчитывать побороть или воспитать свои чувства. Да они и не обязаны это делать.
Борются ли они с цветом своих глаз, с зевком при усталости, или с тем, что их глаза слезятся при взгляде на солнце? Так почему же должны они бороться с вырвавшимся у них бранным словом, когда их подрежут на дороге, со смехом, когда услышат мастерски составленное ругательство, или с рефлекторно возникшей у них фантазией при взгляде на привлекательную женщину? Пусть люди всегда думают, что чувства находят на них, и ни в коем случае – что их можно сдерживать, от них можно отказываться или даже заменять их противоположными.
Чувства объясняют реальность. Чувства должны сообщать о реальности, ни в коем случае не наоборот. Мы утрачиваем свои позиции, если они начинают судить о своих эмоциональных реакциях, обращаясь к таким надуманным непристойностям, как справедливое и несправедливое, истинное и ложное, верное и неверное.
Именно это и попытался сделать твой человек. Преувеличивает? Исходя из каких таких стандартов? Кто это сказал? Никаких стандартов здесь нет. Так что мы заставим их зевать на похоронах их скупого отца, горбиться от зависти на свадьбе сестры и страстно желать того, что принадлежит их ближнему, никогда не спрашивая себя о том, должны ли они испытывать подобные чувства.
Чтобы обуздать их страсти, враг предлагает им глупые обещания, нелепые заявления о том, что есть на самом деле, и даже новое сердце, которое соответствовало бы Его ужасному Духу. Он желает, чтобы они были по-настоящему счастливы в своём новообретённом рабстве, чтобы радовались даже и в скорбях, чтобы имели омерзительную надежду и слепое удовлетворение.
Не позволяй ему совать нос в наши дела. Чтобы мы больше не слышали, что он возвращается к этому ужасному мнению: «мои чувства – это не Бог. Только Бог является Богом. Мои чувства не должны устанавливать границы истины. Границы истины должно устанавливать Божье Слово».
Любовь есть любовь есть любовь есть любовь. Любовь – это главная ценность всех неоспоримых чувств в наши дни. Она – тот ярлык, который мы с удовольствием навешиваем на всё, что ещё вчера было в высшей степени предосудительным. Любовь между неженатым мужчиной и замужней женщиной; любовь между двумя людьми одного пола; любовь к женщине и право решать судьбу нерождённого ребёнка. Другими словами, разноцветное знамя любви прикрывает (и поощряет) множество грехов. Да воцарится же бог любви.
Племянник, заставь его всё больше доверять собственным чувствам. Пусть чувства доведут его до нашего отца. Пусть его собственное сердце доведёт его до края пропасти.
