Корреспондент NEWSru.co.il Алла Гаврилова продолжает разговаривать с жителями украинского города Буча в Киевской области, который до недавнего времени был оккупирован российскими войсками.
Мирослава Деянова провела в подвале своего дома в Буче, недалеко от улицы Яблонской, вместе с двумя детьми, мужем и пожилыми родителями больше месяца, пока город был оккупирован российскими войсками. Сначала в подвале жили 15 человек, но в десятых числах марта брат Мирославы с женой и ребенком и еще несколько родственников решились уехать.
«Когда брат выезжал, не было никакого зеленого коридора. А мы знали, что по машинам стреляют. Мы смотрели из окна подвала, как они отъезжали, и за ними выехало два бронетранспортера. И мы еще часов 12, пока не появилась связь, не знали, живы ли они», – рассказывает Мирослава.
По словам женщины, был еще один вариант – идти пешком. Но отец Мирославы был после операции, у матери больные суставы, и они не одолели бы этот путь. Поэтому семья осталась в подвале.
«В один из первых дней, когда обстрелы на время прекратились, я увидела русских солдат прямо у нас на улице, забежала в дом и сказала детям, чтобы сидели очень тихо. И младшая дочка, ей семь, говорит: „Мама, они идут нас убивать? А умирать больно или страшно? Если только страшно, то это ничего, меня же психолог научила бороться со страхом. А боли я боюсь. Пусть будет только страшно“. После этого я перестала даже бояться. Мне стало все равно».
Мирослава рассказывает, что ее муж, когда совсем закончилась вода, решил сходить за водой. Вышли вместе с соседом, тут же раздались автоматные очереди, мужчины снова спрятались. С тех пор воду брали из колодца, а муж Мирославы придумал способ ее фильтрования.
Как говорит Мирослава, другого соседа расстреляли, когда он вышел из дома. Еще одного – остановили на улице, приказали раздеться, искали татуировки.
«Я услышала очередные крики, мы все время слышали крики и автоматные очереди. Выглянула в окно подвала и увидела, как за соседом идет русский солдат. Раздалась автоматная очередь, сосед упал. А потом приходит живой. Говорит, парень ему сказал „падай“ и ушел».
«На соседней улице, Яблонской, они устроили в одном из домов штаб. Баню топили, бутылки били. Говорят, там пытали и расстреливали. Когда все закончилось и пришли наши, мы пошли на эту улицу. Там везде люди мертвые лежали. Мужчины, женщины. Дети. У соседки пропал двоюродный брат за три недели до освобождения. Она его там нашла. Там неделями люди лежали. А хоронить не давали».
«Говорят, сюда отправляют мальчиков, которые не знают, зачем сюда пришли и где вообще находятся. Это неправда. Они пришли, чтобы убивать. Они сказали, что мы все здесь – нацисты. И мы не должны жить. Я не знаю, каким чудом мы выжили. Видимо, потому что вообще не выходили. Они не люди. У меня в России родня. Я знаю, что нельзя обобщать, но не могу… Нелюди».
Степан Амбарцумян – врач, хирург, работает в киевской больнице. Последние четыре года Степан снимал квартиру в Буче. Жил с невестой на окраине города в многоквартирном доме в ЖК «Варшавский».
Степан рассказывает, что у них с невестой нет машины, и они не успели уехать. В первый день войны запаслись продуктами на несколько дней. На этих запасах они прожили 15 дней. В подвал дома решили не спускаться, жили в санузле своей квартиры.
«Это же не бомбоубежище. Я понимал, что если нас завалит, то этот подвал станет братской могилой. Я иногда ходил на разведку. Не очень далеко и не надолго, было опасно. Обычное зрелище – это расстрелянные машины на дороге, часто еще с людьми внутри. Магазины все были разбиты, разворованы. Солдаты все время были пьяные, а они и так вели себя как звери… Извините, не хотел оскорблять зверей».
Степан и еще несколько человек из их ЖК открыли в одном из подвалов импровизированный медпункт. Доктор рассказывает, что с ним там работали женщина-врач из местной поликлиники и еще одна медсестра.
«Мы собирали по жильцам лекарства. Выясняли, что кому нужно. К нам в основном приходили пожилые люди с хроническими болезнями, у которых закончились препараты. С давлением, с диабетом. Было очень много детей с кишечными инфекциями, все жили в антисанитарных условиях. Были и раненые. С пулевыми ранениями, с осколками. Я нашел дома какие-то одноразовые скальпели, зажим, что-то еще из инструментов. Нитки обычные. Было страшно, что если придется оперировать, то все будет толком без инструментов и в нестерильных условиях. Но слава богу, не пришлось».
Степан рассказывает, что поскольку их ЖК был на отшибе, к ним не ходили, как в другие дома. Но спал он с ножом, чтобы «не сдаться русским живыми»: «Мы же знаем, кто такие русские и что они делали в Афганистане и Чечне».
Потом пошли слухи, что 10 марта будут организованы автобусы для эвакуации женщин и детей. Степан хотел посадить на автобус свою невесту. Десятки людей несколько часов ждали на улице автобусов, но их не было, и они пошли пешком.
«Образовалась колонна из тех, кто собирались выехать. И мы пошли вместе со всеми. По Буче старались идти дворами, хотя видели и солдат, и технику. Не знаю, почему нас не тронули. Чем ближе к центру, тем больше на улицах было трупов. В основном мужчины. Но я видел и женщину с маленьким ребенком. Они лежали лицом вниз посреди улицы».
Степан и остальные жители дошли пешком до Ирпеня, где их встретили свои и помогли добраться до Киева.
Источник: https://ieshua.org/mama-a-umirat-bolno-ili-strashno-rasskazyvayut-zhiteli-buchi.htm
